часть первая они там. черные в синих костюмах, встали раньше меня, справят половую нужду в коридоре и подотрут, пока я их не накрыл. подтирают, когда я выхожу из спальни: трое, угрюмы, злы на все – на утро, на этот дом, на тех, при ком работают. когда злы, на глаза им не попадайся. пробираюсь по стеночке в парусиновых туфлях, тихо, как мышь, но их специальная аппаратура засекает мой страх: поднимают головы, все трое разом, глаза горят на черных лицах, как лампы в старом приемнике. – вон он, вождь. главный вождь, ребята. вождь швабра. поди-ка, вождек. суют мне тряпку, показывают, где сегодня мыть, и я иду. один огрел меня сзади по ногам щеткой: шевелись. – вишь, забегал. такой длинный, яблоко у меня с головы зубами может взять, а слушается, как ребенок.
я снова стану упрям ты будешь кричать и поясничать но резко замолчим не боясь ни чуть немого знака боли хоть и не знала что так сладко будет при заведенной на капоте и я свободен лежа по ногам-рукам связан если рядом ты то значит это сделал я сам.
Меня послали мамо вчитисі до Львова, Я поступила в трете ПТУ. На ту стипендію розїлась, як корова, Бо пиріжки дешеві, як гівно. Приспів: Мамо, ну що маю робити? Мамо, але я дурна! Ви наказали, мамо, щоб я не гуляла, Бо львівські хлопці хочуть тілько секс, Свого наставника я врешті покохала, Він має дачу, але старий, як пес. Перегідрольом вибілила коси, Побрила ноги, маю манікьюр, Тепер по ночах я вивчаю секси, А в день на парі я роблю перекур.
Словно птица, потерявшая птенца, По объятому войной бродила краю, Исходила от конца и до конца, Сбила ноги: «Где сыночек мой, кто знает?» И не значился в убитых её сын, И не числился он в без вести пропавших. Ковыли секли по ноженькам босым, От ветров ша
